Считать по-нашему - мы выпили не много,
Не вру ей богу, скажи, Серега,
И если б водку гнать не из опилок,
То что б нам было с пяти бутылок?
Вторую пили близ прилавка, в закуточке,
Но это были еще цветочки.
Потом в скверу, где детские грибочки,
Потом не помню: дошел до точки.
Еще я пил из горлышка, с устатку и не емши,
Но как стекло я был, то есть остекленевший.
А уж когда коляска подкатила,
Тогда в нас было семьсот на рыло.
Мы, правда, третьего насильно затащили,
Но тут промашка - переборщили.
А что очки товарищу разбили,
Так то портвейном усугубили.
Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,
Что не буяньте и разойдитесь.
На "разойдитесь" я конечно согласился,
И как разошелся, то и расходился.
Но если я кого ругал - карайте строго,
Но это вряд ли, скажи, Серега!
А что упал, так то от помутненья,
Орал не с горя, от отупенья.
Теперь позвольте пару слов без протокола:
Чему нас учит семья и школа,
Что жизнь сама таких накажет строго,
Тут мы согласны, скажи, Серега!
Вот он проснется утром, он, конечно, скажет:
 "Пусть жизнь осудит, пусть жизнь накажет!"
А вы так отпустите - вам же легче будет,
Ну, чего возится, коль жизнь осудит?
Вы не глядите, что Сережа все кивает,
Он соображает, он все понимает.
А что молчит - так это от волненья,
От осознанья и просветленья.
Не запирайте люди: плачут дома детки,
Ему ведь - в Химки, а мне - в Медведки.
Да все равно: автобусы не ходят,
Метро закрыто, в такси не содют.
Приятно все же, что нас тут уважают:
Гляди - подвозят, гляди - сажают.
Разбудит утром не петух, прокукарекав,
Сержант поднимет, как человеков.
Нас чуть не с музыкой проводят, как проспимся,
Я рубь заначил - опохмелимся.
И все же, брат, трудна у нас дорога!
Эх, бедолага! Ну, спи, Серега!